Позиционный тупик и отсутствие выборов
К исходу 2023 года можно уверенно констатировать, что российско-украинская война приняла затяжной характер. Широко анонсированное летнее контрнаступление ВСУ не смогло добиться поставленных задач: если в августе президент Зеленский еще оптимистично говорил о том, что после выхода к полуострову Крым можно будет политическими методами «дожать» Кремль, то к концу осени он лишь выражал удовлетворенность тем, что украинская армия не отступает. Тупиковую ситуацию на фронтах констатировал и главком ВСУ Валерий Залужный. Если во время контрнаступления осенью 2022-го украинским войскам удалось освободить 13% оккупированной территории, то в 2023-м линия фронта практически не изменилась. Причины неудачи военные эксперты называют разные: от недостаточной помощи западных союзников поставками высокоточного оружия и боевой авиации до успешного выстраивания Россией глубокой линии обороны, пресловутой «линии Суровикина», прорвать которую у Украины нет ресурсов. Еще на этапе планирования контрнаступления возникли серьезные разногласия между украинским военно-политическим руководством и западными союзниками, в частности, Пентагон рекомендовал сосредоточиться на одном направлении (на юге), в то время как украинские военные настаивали на трех.
В то же время важно констатировать, что уходящий год не принес особых успехов и российской армии. Несмотря на проведенную «частичную» мобилизацию осенью 2022 года, Кремль не смог добиться каких-либо серьезных военных прорывов за последние двенадцать месяцев, линии фронта оставались статичными, изменения измерялись метрами, а не километрами, а цена победы оказывалась слишком высокой. Кровопролитный штурм Бахмута, завершившийся занятием руин города в мае 2023-го, обернулся мятежом наемников ЧВК «Вагнер», а к концу года министр обороны РФ Сергей Шойгу мог похвастаться только взятием населенного пункта Марьинка под Донецком (Марьинка также полностью разрушена).
Тупик на фронтах угрожает сокращением поддержки Украины со стороны западной коалиции. Свою роль сыграл и новый очаг геополитической напряженности на Ближнем Востоке (террористическая атака ХАМАС на Израиль и ответная военная операция израильской армии), а также предстоящие президентские выборы в США, где украинская тема является предметом межпартийных дебатов. Украина уже столкнулась с блокировкой пакета помощи в Сенате США. Из-за антиукраинской позиции Венгрии оказался под угрозой и пакет помощи ЕС. Украина уже разрабатывает альтернативные планы на случай сложностей с внешней поддержкой, дефицит бюджета на следующий год составляет $40 млрд., его планировалось восполнять из внешних источников.
Подобный системный кризис не мог не привести к внутренней политической турбулентности. Ситуация усугубляется тем, что из-за действующего военного положения в Украине уже не были проведены в срок парламентские выборы (октябрь 2023-го), под угрозой находятся и президентские выборы марта 2024-го. Несмотря на то что в целом в обществе существует консенсус по поводу проведения выборов только после войны (62% поддерживают такое мнение), в политических кругах продолжают активно обсуждать их вероятность. На одной чаше весов – избирательная кампания с низкой легитимностью (18% территории страны оккупировано, 1,3 млн избирателей в армии, более 4 млн в качестве беженцев в Европе), на другой – прецедент фактической отмены выборов и продления полномочий действующей команды на неопределенный период. За два года президентская вертикаль Зеленского сконцентрировала большой объем власти, что вызывает тревогу в обществе, и разговоры о выборах свидетельствуют о подсознательном стремлении восстановить утраченный баланс.
Ситуацию усугубляют усталость общества от войны, рост коррупции и злоупотреблений в тылу. В этих условиях власть опасается дестабилизационного сценария, инспирируемого извне, когда народное недовольство может быть использовано противником для организации «псевдомайдана», во всяком случае о такой опасности говорит президент Зеленский.
Зеленский и Залужный: есть ли конфликт?
Один из признаков внутренней турбулентности — устойчивые слухи о трениях между президентом Зеленским и главкомом ВСУ Залужным. По данным опросов, 43% украинцев верят в той или иной форме в существование таких разногласий.
На официальном уровне конфликт отрицается, однако все чаще два ключевых руководителя Украины публично расходятся в своих оценках дальнейшей военной стратегии. Залужный — сторонник перехода страны к обороне, а Зеленский упрекает его в чрезмерно пессимистической оценке ситуации (переходить к обороне Украине настойчиво рекомендуют и в Вашингтоне).
Еще одним поводом для разногласий стала тема мобилизации дополнительных полумиллиона человек в ВСУ. Внесенный правительством в Верховную раду проект закона о мобилизации имеет ряд непопулярных положений (снижение мобилизационного возраста с 27 до 25 лет, сокращение оснований для отсрочек, пересмотр оснований признания годности к военной службе), поэтому военные и гражданские власти стремятся переложить ответственность друг на друга. Так, если Зеленский на своей итоговой пресс-конференции говорил, что военные «просили мобилизовать 450–500 тысяч людей», то главком Залужный во время общения с прессой, напротив, возложил ответственность за цифры мобилизации на правительство, в частности на Минобороны. (Главнокомандующий ВСУ назначается президентом по представлению Минобороны и подотчетен президенту и МО, но является непосредственным высшим руководителем армии.)
Подобное перебрасывание ответственности происходит на фоне снижения популярности всех институтов гражданской власти. С декабря прошлого года уровень доверия к президенту упал с 84 до 62%, к правительству — с 52 до 26%, к Верховной раде — с 35 до 15%. В то время как доверие к армии остается на прежнем высочайшем уровне — 96%, а главкому ВСУ Залужному доверяют 92%. В этих условиях стороны все чаще отказываются от моратория на взаимную критику на время войны: в медийных атаках активно участвуют народные депутаты — так, нардеп от правящей партии «Слуга народа» Марьяна Безуглая призывала к отставке главкома из-за отсутствия у него планов военной кампании на следующий год, а депутаты от оппозиционной «Европейской солидарности», наоборот, обвиняли власти в интригах против Залужного, рассчитывая таким образом ослабить позиции Зеленского.
Президент и генерал прекрасно понимают несвоевременность политических распрей на фоне тупика на фронте. Залужный тщательно избегает политических заявлений, выходящих из сферы компетенции военных, а команда Зеленского стремится публично сглаживать острые углы, осознавая разрушительные последствия отставки командующего ВСУ. Подавляющее большинство украинцев (72%) однозначно против смены главкома, а потенциальный фаворит президента на этот пост, командующий сухопутными войсками генерал Сырский, имеет уровень доверия в три раза ниже, чем Залужный (Сырский командовал обороной Бахмута и заслужил славу командира, не считающегося с потерями).
Однако как бы в Киеве ни пытались затушевать эту ситуацию, в украинском обществе уже образовалась политическая поляризация, в рамках которой Зеленский и Залужный рассматриваются как политические конкуренты. «Украинская правда» опубликовала данные закрытого соцопроса, где моделируется гипотетический второй тур президентских выборов — согласно этим данным, Зеленский мог бы набрать 42% голосов, а Залужный — 40%. Из этого опроса видно, что в случае проведения парламентских выборов потенциальным победителем могла бы стать условная «партия военных». И украинский политикум будет учитывать эту диспозицию в своих планах на следующий год. Страна живет в ситуации необъявленной предвыборной кампании.
Между НАТО и Кремлем
Патовая ситуация на фронтах заставляет Украину искать не только военные, но и политические инструменты для выхода из тупика. Большого выбора здесь нет: поддержка Запада — ключевой фактор обороноспособности Украины. Евроатлантический вектор зафиксирован в Конституции, в ноябре 2023 года вступление в ЕС поддерживали 78%, в НАТО — 77%. Однако социологи зафиксировали и тренд на снижение доли сторонников евроатлантической интеграции в пользу сомневающихся (ранее, с начала полномасштабного вторжения, доля сторонников ЕС и НАТО постоянно росла, в том числе и в когда-то пророссийски настроенных юго-восточных областях страны).
Несмотря на полученный в 2022 году статус кандидата и начало переговоров о вступлении в ЕС (в 2023-м), перспектива членства для Украины все равно остается отдаленной. За прошедший год обострились отношения с ближайшими соседями, от позиции которых зависит успешность процесса евроинтеграции для Киева. К занимавшей пророссийскую позицию Венгрии прибавилась Словакия, где к власти пришел популист Роберт Фицо. Ухудшились отношения с Польшей из-за конкуренции вокруг экспорта украинской сельхозпродукции. Официальный Брюссель выдвигает ряд требований по реформам национального законодательства и борьбе с коррупцией. По мнению экспертов, Украина может рассчитывать на принятие в ЕС не раньше 2030 года. В то же время общественное мнение в Европе остается на стороне Украины – 80–89% жителей ЕС поддерживают продолжение гуманитарной и экономической помощи, до 60% за продолжение военных поставок.
Сложной остается и ситуация со вступлением в НАТО. Итоги Вильнюсского саммита альянса противоречивы: с одной стороны, был утвержден пакет многолетней поддержки, для страны была упрощена процедура вступления в НАТО, с другой — глобальная позиция альянса остается прежней — Украина сможет присоединиться к НАТО только после войны. Конечно, поддержка Украины остается приоритетным направлением для НАТО в условиях глобальной нестабильности и старта новой холодной войны.
Стали возникать различные альтернативные планы. Бывший советник главы офиса президента Алексей Арестович предложил, например, вступить в НАТО ценой заморозки конфликта и временного отказа от оккупированных территорий. По данным социологов, такая идея неприемлема для 53% украинцев, в то же время 40% респондентов ее бы поддержали — сторонники этой точки зрения больше представлены на западе страны и в Киеве. Американские аналитики Сэмюэл Чарап и Джереми Шапиро предлагают вариант «частичного» присоединения Украины к НАТО, когда гарантии альянса либо не распространяются на попытки Киева военным путем вернуть захваченные территории, либо предусматривает членство без размещения военных баз НАТО и ядерного оружия, направленных против России. Пока это лишь умозрительные концепции, упирающиеся прежде всего в тот факт, что кремлевский режим не готов остановить войну на основе какого-либо компромисса. Опыт неудачных переговоров весной 2022 года показал, что базовым требованием Кремля является полное разоружение и нейтралитет Украины, что, в свою очередь, неприемлемо ни для Украины, ни для стран западной коалиции.
Поэтому тема возможных переговоров с Россией остается табуированной для украинской политической элиты. Президент Зеленский в очередной раз отверг эту идею во время итоговой пресс-конференции: «Запроса от России (на переговоры) не вижу». Украина остается на позициях территориальной целостности в границах 1991 года. В то же время сказывается и усталость страны от войны — по данным Gallup, за начало переговоров сейчас выступает 31% украинцев (в 2022-м таких было 26%), стремление к скорейшему завершению войны сильнее проявляется в прифронтовых регионах — 41% на юге и 39% на востоке Украины. В следующем году президент Зеленский, вероятно, столкнется с нарастающим запросом на прекращение боевых действий, который будет усиливать поляризацию в обществе на сторонников худого мира, пока находящихся в меньшинстве, и приверженцев войны до победного конца.
В Кремле это понимают и также не видят предмета для переговоров. Возвращение Украины к границам 1991 года неприемлемо для РФ, по крайней мере, пока Владимир Путин жив и находится у власти. Судя по его воинственному настрою, свой следующий срок Путин планирует посвятить продолжению «спецоперации» вплоть до капитуляции противника (в переговорах с китайским коллегой российский диктатор якобы говорил о пяти годах войны). Ни Украина, ни Запад, с точки зрения Москвы, больше не могут военным путем изменить ситуацию на фронте. Особые надежды связаны и с внутренней смутой в Украине, российская пропаганда всячески раздувает политические споры в Киеве как признак неминуемого краха «киевского режима». Подобная самонадеянность и опьянение собственной пропагандистской картиной мира два года назад уже привели Кремль к провальному блицкригу и беспрецедентной международной изоляции. Нынешние мечты о том, что Запад «сдаст Украину» или военные свергнут Зеленского, из той же серии. Однако многое будет зависеть и от поведения украинской элиты: если она не проявит сдержанность и чувство самосохранения перед лицом неослабевающей российской угрозы, то возвращение политики в киевские кабинеты может стать прологом национальной катастрофы.
Ключевые риски-2024
Отложенная из-за войны предвыборная кампания, безусловно, будет отражаться на внутриполитической ситуации 2024 года. Наиболее ее активным участником оказывается оппозиция, связанная с экс-президентом Петром Порошенко, которая выступает за смену правительства, подконтрольного офису президента и опирающегося на однопартийное большинство в раде, на коалиционный кабинет из технократов, представляющий все политические силы, — «правительство национального объединения». У этой идеи есть и свои сторонники на Западе, однако реальность создания такого объединения в ходе обострения политической борьбы маловероятна.
Другие политики также стремятся напомнить о себе — экс-спикер и бывший соратник Зеленского Дмитрий Разумков выступил с резкой критикой проекта закона о мобилизации, а ветеран политической сцены Юлия Тимошенко привлекает к себе консервативный электорат, выступая, например, против легализации медицинского каннабиса. Активизировалась и тема представительства юго-восточных регионов Украины, где после запрета пророссийских партий образовался политический вакуум, заполнить который стремится, например, Арестович, выступающий в защиту прав русскоязычных украинцев.
Зеленский остается самым популярным политиком и символом единения страны. Если вывести за скобки Залужного, придерживающегося политического нейтралитета, то серьезных конкурентов у президента нет. Однако он должен хорошо осознавать последствия вероятного перехода к оборонительной стратегии на фронте и введения непопулярных мер (мобилизация, повышение налогов ради пополнения бюджета и проч.), особенно после необоснованного оптимизма рубежа 2022–2023 годов, когда общество настраивали на скорую и легкую победу. Следствием этого уже стало падение доверия к марафону «единых новостей» — информационной монополии, введенной в начале российского вторжения, а высокопоставленные чиновники и силовики дезавуируют свои прежние бравурные заявления (что не уходит от внимания пропаганды противника). «Если бы войны не было, основной риск от подобных действий власти — перевыборы. Во время войны ключевой риск — это социальная апатия, нежелание действовать, выкладываться», — говорит украинский политолог Игорь Рейторович.
Ключевой внешнеполитический риск для Украины в следующем году — высокая вероятность избрания Дональда Трампа президентом США, что вызывает серьезную тревогу в Киеве с учетом роли военной и финансовой помощи Америки для выживания Украины. Трамп известен своими эксцентричными взглядами на внешнюю политику, является сторонником изоляционизма и сворачивания поддержки союзников, в том числе Украины. Он уже говорил, что готов покончить с войной в Украине, передав ее области с русскоязычным населением России. Особую остроту ситуации добавляют личные счеты вероятного кандидата в президенты к Зеленскому, ведь именно неудачные переговоры с украинским лидером стоили Трампу импичмента. Сам Зеленский дипломатично комментирует возможную победу Трампа: «Если американское общество поддерживает Украину, если мы разделяем одинаковые ценности, проблемы, если мы понимаем все эти вызовы и результат, и вред войны — я думаю, что любой президент — не знаю, кто это будет — будет помогать Украине». Однако и преувеличивать опасность, которую несет Трамп, тоже не стоит — многое в его риторике является популистской предвыборной демагогией, которая будет уравновешена работой госаппарата, а сдерживание путинской России является безусловным приоритетом для американской внешней политики. Уже обсуждается необходимость 10-летнего плана по поддержке Украины, аналогичного плану помощи Израилю, который бы не зависел от перемен в администрации Белого дома.